Накануне годовщины подписания первых Минских соглашений 5 сентября 2014 года, военный обозреватель Алексей Арестович в интервью «Народной Правде» рассказал зачем были нужны эти договоренности Украине и почему Россия, нанеся поражение нашим войскам под Иловайском, села за стол переговоров, а не продолжила наступление.
— Алексей, до сих пор идут яростные споры по поводу первых Минских соглашений. Эти договоренности одни называют «зрадой», другие — вынужденной мерой. Как Вы считаете, нужен ли был Минск-1 Украине?

— Чтобы ответить на этот вопрос нужно четко понимать стратегическую и тактическую обстановки, которые мы имели в 2014 году. Напомню, что с августа 2014 года в бои на Донбассе начали вводится российские регулярные части, из-за того, что сепаратисты стремительно сдавали позиции и всем было понятно, что скоро «ДНР» и «ЛНР» кончатся физически. Понимая это, Путин ввел ограниченный контингент своих войск общей численностью около десяти батальоно-тактических групп. Эта группировка резко изменила соотношение сил. Подчеркну, изменила радикально. Тогда украинская группировка, которая наступала, оценивалась в 16-20 тысяч, а россияне ввели 8 тысяч. То есть, фактически половина численности нашей группировки была дополнительно перекинута к тем силам, что РФ уже имела на Донбассе. Ни одна армия мира не справилась бы с таким численным превосходством.

— В результате был Иловайск…

— Вы спешите. Следует учитывать, что российские войска вторглись в Украину не на одном Иловайском направлении. Удар планировался на четырех направлениях, четырьмя группировками войск: на Мариупольском, Иловайском и две группировки зашли на Луганское направление. Изначально этим войскам РФ вменялось не взятие Иловайска, а более глубокий разгром ВСУ по всей линии и продвижение на дальние рубежи. По оценкам самих российских офицеров, эти четыре группировки войск не выполнили задачу даже на 50%. Дело в том, что южная Луганская группировка россиян понесла серьезные потери, северная — очень сильно пострадала, а на мариупольском направлении враг вообще был отброшен. Часть этих группировок попали под удары тяжелой украинской артиллерии еще на маршах. Это история 2014 года, которую все забывают и говорят только об Иловайской трагедии. А ведь, только убитых у россиян было около 300 человек, еще около 400 — раненные…

— Наши потери в Иловайске, по некоторым оценкам достигли 500 бойцов, другие источники говорят о 250 «двухсотых».

— Мы постоянно плачемся насчет Иловайска, но, говоря по справедливости, мы должны понимать, что украинская армия смогла остановить и отбросить врага еще на трех направлениях, где он планировал разгромные наступления. Насчет самого Иловайска — да, было очень много убитых и раненных, но и Россия понесла там серьезные потери. РФ села за стол переговоров и весь Минск-1 стал возможен, потому что ее войска были разбиты или потрепаны на трех направлениях. Говоря простым языком: Россия понесла большие потери и была просто не готова двигаться дальше. Есть закономерность войны, которую, к сожалению, рядовой гражданин не понимает: наступающая сторона сядет за стол переговоров тогда и только тогда, когда у нее не будет сил наступать дальше. Если эти ресурсы есть, то никто говорить с отступающим или разбитым противником не будет. Минск был нужен России, не меньше, чем нам. Они пытались политическим путем закрепить достигнутые промежуточные военные результаты. Уже позже с Дебальцево была та же история — на излете сил войска РФ смогли взять этот городок, понесли огромные потери, двигаться дальше не могли и тут же стали закреплять политическим путем свои военные результаты.

— Подождите, но украинской армии Минск-1 был нужен не меньше, чем россиянам…

— Абсолютно. Следует понимать, что общий уровень ВСУ, я не говорю об отдельных подразделениях, которые вели успешные бои, а говорю об общем уровне украинской армии, тогда был примерно как у зимбабвийской милиции: оборванные, с неработающей техникой, полумилицейские батальоны… Этого было достаточно, чтобы гнать боевиков, но катастрофически недостаточно для успешной борьбы, без огромных потерь, с армией РФ. Все что у нас было в позитиве — это люди, наши солдаты, готовые погибать за Украину, что и остановило наступление РФ. Но нам нужно было пускай относительное, но перемирие, чтобы по настоящему восстановить армию. После Минска-1 шли такие гонки: Украина и РФ восстанавливала боеспособность группировок. Кстати, именно после вторжения РФ и Минска-1 стала возможна помощь западных партнеров Украины.

— Как вы считаете, удалось ли нам восстановить армию?

— Как показала следующая волна российского наступления — да. Во время боевых действий в Дебальцево наши войска не попали в котел и относительно организованно отошли. Наши низовые подразделения уже не ждали команды из штаба, а грамотно сотрудничали с соседними подразделениями и действовали согласно тактической обстановке. При этом, отступая нанесли серьезные потери, после которых РФ вновь не могла продолжать наступление и опять была вынуждена сесть за стол переговоров.

— Многие считали, что участие главарей «Л/ДНР» Плотницкого и Захарченко в подписании Минска-1 было своеобразной легализацией этих псевдореспублик…

— Это был компромисс, когда частные лица переговорщиков подписали такое себе соглашение. Запад еще в то время давил на Украину, требуя идти на уступки РФ, чтобы как-то уговорить Путина пойти на мирное решение. Понадобилось три года и ряд фактов беспредела РФ во всем мире, например, в той же Сирии, чтобы западные партнеры поняли, что уступками Путина не накормишь и стали действовать по отношению к РФ более жестко. Что касается Украины, то сейчас нам необходимо понять, что Минск-1 и Минск-2 — в тупике. Нам необходимо признавать Россию агрессором. В военном плане мы уже достаточно сильны, чтобы это сделать. Во время Минска-1 и Минска-2 это было бы самоубийством, мы не могли себе это позволить.

Кирилл Железнов